please do not be inconsistent i find it infuriating // keep calm, work hard and STOP MIMIMI !!!
24.11.2010 в 15:08
Пишет Файмор:Глюк
Вот просто глюк. Так что:
а) Обоснуя, логики и вхарактерности не искать, один хрен не найдёте.
б) Оно хуже чем виделось - по определению.
в) Мне стыдно за результат, но расписываюсь в собственном бессилии сделать это лучше.
Джарлакс/Энтрери. "...he had been had" (цы)Посреди комнаты стоял невысокий, от силы до пояса, узкий и длинный столик. Нет, появление и исчезновение предметов мебели Энтрери вовсе не удивляло – в многочисленных потайных карманах его партнёра могло найтись и не такое, и вообще постоянными в их логове оставались разве что кровати да камин – но на столике, занимая его целиком, на животе валялся Джарлакс, удобно пристроив лысую голову на сложенные подо лбом кисти и расслабленно вытянув длинные ноги.
И всё бы ничего, но дроу был одет разве что в глазную повязку.
Ошарашенный неожиданным зрелищем калимшит даже вздрогнул, когда из-за его спины почти бесшумно появился крупный, флегматичного вида мужчина, двигавшийся мягко и плавно. Энтрери гневно сощурился – сердясь, скорее, на собственную невнимательность – но гостю хватило и этого. Он тут же принялся низко кланяться и жестами извиняться за беспокойство и то, что из-за немоты не может извиниться как должно. После чего исчез почти так же незаметно, как и появился, оставив ассасина наедине с джарлаксовым нарочито капризным:
– Ахмед, да где тебя носит? Я заказывал массаж, а не воздушные ванны!
Всё, что следовало сделать убийце – это заявить о своём присутствии. Ехидно сообщить приятелю, что его массажист оказался настолько труслив, что сбежал от единственного пристального взгляда, например. Или попросту накрыть столик вместе с тёмным эльфом собственным плащом, тем самым возвестив как о том, что он управился с порученным ему делом куда быстрее, чем, по-видимому, полагал Джарлакс, так и о том, что расхаживать голышом в его присутствии – отнюдь не лучшая идея.
Правда, все эти благие мысли пришли в голову калимшита лишь тогда, когда он уже шагнул вперёд – торопливо, пока дроу не успел повернуть голову, интересуясь причиной задержки – и молча положил ладони на шею приятелю.
– Вот так-то лучше, – буркнул в закрывавшее столик покрывало Джарлакс, так и не подняв спокойно опущенных век, и чуть пошевелил пальцами, устраиваясь поудобнее. Энтрери пристально поглядел на мускулистую чёрную спину, всей своей поверхностью изображавшую ожидание, и плавно, примериваясь, прижал ладони к плечам напарника.
Дроу, пользуясь тем, что не видно лица, самодовольно усмехнулся и снова поудобнее перехватил простенькое колечко-амулет, повёрнутое камнем к ладони. Раздави его – и всё обратится в пепел на пять с половиной локтей в любую сторону. Всё, кроме носящего кольцо, само собой.
Прикосновение к чёрной, изумительно гладкой коже… затягивало. Ласково-тёплая поначалу, под жёсткими уверенными пальцами она разогревалась, становясь почти обжигающе горячей. Энтрери слабо представлял, как положено действовать профессиональному массажисту, но попытка применить свои знания о строении человеческого тела с целью более мирной, чем втыкание острых стальных предметов в уязвимые места, оказалась на удивление увлекательной. И успешной, судя по тому, как постепенно расслаблялись под его руками крепкие, чётко очерченные мускулы, а едва слышное вначале довольное мурлыканье становилось громче, изредка прерываясь стоном откровенного удовольствия.
Артемис Энтрери смотрел на ни о чём не подозревающего напарника, явно наслаждавшегося процессом, и задыхался от невесть откуда взявшейся ярости, с трудом заставляя себя сохранять прежний неспешный ритм прикосновений и не вздрагивать, когда от очередного одобрительного постанывания обдавало жаром. Это уже слишком…
Джарлакс беззастенчиво млел, лениво поражаясь про себя, как же можно было не догадаться, что спутать почти по-женски мягкие руки Ахмеда и чуть шершавые, в мозолях от рукояти меча пальцы ассасина абсолютно невозможно. Впрочем, об этом он предпочёл благоразумно промолчать, равно как и о том, что по чувствительной эльфийской коже от каждого прикосновения пробегали стайки сладких мурашек, а уверенные нажатия, проникавшие в глубину крепких мышц, заставляли почти выгибаться от наслаждения. И меньше всего ему хотелось, чтобы эти горячие сильные руки, такие ласковые в эту минуту, оставили его тающее от удовольствия тело и вернулись на своё привычное место – на рукояти меча и кинжала. Только не сейчас, когда он уже знал, как много можно от них получить.
Сама попытка мыслить ясно, когда под руками мурлычет и блаженно постанывает опасный, как ядовитая змея, дроу, уже отдавала героизмом. То, что Энтрери умудрился в таком состоянии додуматься до чего-то конструктивного, вообще было эпическим подвигом – хотя результаты обрывочных, изрядно подкрашенных вожделением раздумий его отнюдь не порадовали, только подогрев и без того с трудом сдерживаемое бешенство.
С ним самим Джарлакс никогда не был так… открыт. Не беззащитен или доверчив, упаси боги – но никогда прежде ассасин и представить не мог, что тот умеет быть таким по-кошачьи расслабленным… и до одури желанным. И от мысли, что подобное позволено было видеть кому угодно, кроме него, глаза застилала кровавая пелена и хотелось на куски разорвать это невыносимое создание, и по сию минуту, должно быть, полагавшее, что он бродит под дождём где-то на другом конце города.
Вместо этого Энтрери положил на лопатки дроу раскрытые ладони и уже откровенно ласкающим, протяжным движением провёл вдоль позвоночника, большими пальцами глубоко проминая крепкие мускулы по обе его стороны. И заскрипел зубами, когда едва ли осознававший это Джарлакс чуть заметно приподнял поясницу, явственно подставляясь под его руки.
Нет, не его. Того немого массажиста, чьё место без спросу занял убийца.
Калимшит вдруг иррационально уверился в том, что толстому Ахмеду суждена очень короткая жизнь. И смерть от изумрудного кинжала.
Представляя, как из длинной раны на горле ему на запястья хлынет кровь, Энтрери как-то упустил момент, когда его руки скользнули ещё ниже и уверенно огладили ягодицы тёмного эльфа. Сжали, царапнули легонько, скользнули кончиками пальцев между ними, словно примериваясь… и низкий, хриплый джарлаксов стон вознёс убийцу на такие вершины бешенства, какие прежде он не мог и представить. Человек едва сдержал себя, явственно ощущая, как по капле утекают последние силы – и с какой-то мазохистской увлечённостью вновь дразняще провёл пальцами по чувствительной тёмной коже, будто проверяя, не послышалось ли ему.
Не послышалось.
И от мысли, что его дроу кому-то ещё мог позволить такое, остатки разума рассыпались пылью, выпуская на волю жаждущего крови и покорности зверя.
«Всё, теперь ты уже не сбежишь… какое-то время,» – ещё успел подумать Джарлакс, прежде чем остальные мысли вышибло из головы тяжестью горячего жесткого тела, вдавившего его в поверхность массажного столика, пьянящим чувством собственного триумфа и бешеным, физически ощутимым взглядом убийцы. Успевший совершенно известись от вынужденной неподвижности дроу стонуще выдохнул и нетерпеливо выгнул спину, встречая натиск напарника с не меньшим исступлением.
Энтрери с наслаждением убил бы это чернокожее развратное чудовище. Непременно убил бы, медленно и мучительно… если б мог хоть на миг остановиться. Или хотя бы заставить себя сфокусировать взгляд на чём-то, кроме покрытой испариной, шелково поблескивающей кожи, перекатывающихся под ней мускулов, едва заметной впадинки под затылком, в которую так сладко впиваться губами, сильнее вцепляясь в край стола – иначе кошкой выгибающийся от этого тёмный эльф скинул бы обоих на пол.
Обласкавшую его затылок руку убийца едва заметил – но через мгновение изящные пальцы сжались, крепко стиснув растрепавшиеся волосы и пригнув его голову к эбеново-чёрному плечу, и Джарлакс, немыслимо извернувшись и сверкнув шалыми глазами, в которых не было и капли удивления, поцеловал его так жадно и требовательно, что калимшита через мгновение скрутила до муки сладкая судорога, а шум крови в ушах почти заглушил довольный вопль самого дроу.
Одна очень простая и крайне неутешительная мысль дошла до сознания обессиленно распростёршегося на спине напарника ассасина лишь через несколько минут. Энтрери открыл глаза и не по-хорошему задумчиво уставился на блаженно прижмурившегося тёмного эльфа.
– Ты знал, – без вопроса проговорил калимшит.
Джарлакс тихо утвердительно фыркнул вместо ответа.
– Я тебя ненавижу.
– Продолжай в том же духе, khal’abbil, – чуть слышно засмеялся дроу.
На воткнувшийся в столешницу возле самого его носа кинжал он обратил куда меньше внимания, чем на горячие шершавые губы, скользнувшие по краю острого уха мгновением позже.
URL записиВот просто глюк. Так что:
а) Обоснуя, логики и вхарактерности не искать, один хрен не найдёте.
б) Оно хуже чем виделось - по определению.
в) Мне стыдно за результат, но расписываюсь в собственном бессилии сделать это лучше.
Джарлакс/Энтрери. "...he had been had" (цы)Посреди комнаты стоял невысокий, от силы до пояса, узкий и длинный столик. Нет, появление и исчезновение предметов мебели Энтрери вовсе не удивляло – в многочисленных потайных карманах его партнёра могло найтись и не такое, и вообще постоянными в их логове оставались разве что кровати да камин – но на столике, занимая его целиком, на животе валялся Джарлакс, удобно пристроив лысую голову на сложенные подо лбом кисти и расслабленно вытянув длинные ноги.
И всё бы ничего, но дроу был одет разве что в глазную повязку.
Ошарашенный неожиданным зрелищем калимшит даже вздрогнул, когда из-за его спины почти бесшумно появился крупный, флегматичного вида мужчина, двигавшийся мягко и плавно. Энтрери гневно сощурился – сердясь, скорее, на собственную невнимательность – но гостю хватило и этого. Он тут же принялся низко кланяться и жестами извиняться за беспокойство и то, что из-за немоты не может извиниться как должно. После чего исчез почти так же незаметно, как и появился, оставив ассасина наедине с джарлаксовым нарочито капризным:
– Ахмед, да где тебя носит? Я заказывал массаж, а не воздушные ванны!
Всё, что следовало сделать убийце – это заявить о своём присутствии. Ехидно сообщить приятелю, что его массажист оказался настолько труслив, что сбежал от единственного пристального взгляда, например. Или попросту накрыть столик вместе с тёмным эльфом собственным плащом, тем самым возвестив как о том, что он управился с порученным ему делом куда быстрее, чем, по-видимому, полагал Джарлакс, так и о том, что расхаживать голышом в его присутствии – отнюдь не лучшая идея.
Правда, все эти благие мысли пришли в голову калимшита лишь тогда, когда он уже шагнул вперёд – торопливо, пока дроу не успел повернуть голову, интересуясь причиной задержки – и молча положил ладони на шею приятелю.
– Вот так-то лучше, – буркнул в закрывавшее столик покрывало Джарлакс, так и не подняв спокойно опущенных век, и чуть пошевелил пальцами, устраиваясь поудобнее. Энтрери пристально поглядел на мускулистую чёрную спину, всей своей поверхностью изображавшую ожидание, и плавно, примериваясь, прижал ладони к плечам напарника.
Дроу, пользуясь тем, что не видно лица, самодовольно усмехнулся и снова поудобнее перехватил простенькое колечко-амулет, повёрнутое камнем к ладони. Раздави его – и всё обратится в пепел на пять с половиной локтей в любую сторону. Всё, кроме носящего кольцо, само собой.
Прикосновение к чёрной, изумительно гладкой коже… затягивало. Ласково-тёплая поначалу, под жёсткими уверенными пальцами она разогревалась, становясь почти обжигающе горячей. Энтрери слабо представлял, как положено действовать профессиональному массажисту, но попытка применить свои знания о строении человеческого тела с целью более мирной, чем втыкание острых стальных предметов в уязвимые места, оказалась на удивление увлекательной. И успешной, судя по тому, как постепенно расслаблялись под его руками крепкие, чётко очерченные мускулы, а едва слышное вначале довольное мурлыканье становилось громче, изредка прерываясь стоном откровенного удовольствия.
Артемис Энтрери смотрел на ни о чём не подозревающего напарника, явно наслаждавшегося процессом, и задыхался от невесть откуда взявшейся ярости, с трудом заставляя себя сохранять прежний неспешный ритм прикосновений и не вздрагивать, когда от очередного одобрительного постанывания обдавало жаром. Это уже слишком…
Джарлакс беззастенчиво млел, лениво поражаясь про себя, как же можно было не догадаться, что спутать почти по-женски мягкие руки Ахмеда и чуть шершавые, в мозолях от рукояти меча пальцы ассасина абсолютно невозможно. Впрочем, об этом он предпочёл благоразумно промолчать, равно как и о том, что по чувствительной эльфийской коже от каждого прикосновения пробегали стайки сладких мурашек, а уверенные нажатия, проникавшие в глубину крепких мышц, заставляли почти выгибаться от наслаждения. И меньше всего ему хотелось, чтобы эти горячие сильные руки, такие ласковые в эту минуту, оставили его тающее от удовольствия тело и вернулись на своё привычное место – на рукояти меча и кинжала. Только не сейчас, когда он уже знал, как много можно от них получить.
Сама попытка мыслить ясно, когда под руками мурлычет и блаженно постанывает опасный, как ядовитая змея, дроу, уже отдавала героизмом. То, что Энтрери умудрился в таком состоянии додуматься до чего-то конструктивного, вообще было эпическим подвигом – хотя результаты обрывочных, изрядно подкрашенных вожделением раздумий его отнюдь не порадовали, только подогрев и без того с трудом сдерживаемое бешенство.
С ним самим Джарлакс никогда не был так… открыт. Не беззащитен или доверчив, упаси боги – но никогда прежде ассасин и представить не мог, что тот умеет быть таким по-кошачьи расслабленным… и до одури желанным. И от мысли, что подобное позволено было видеть кому угодно, кроме него, глаза застилала кровавая пелена и хотелось на куски разорвать это невыносимое создание, и по сию минуту, должно быть, полагавшее, что он бродит под дождём где-то на другом конце города.
Вместо этого Энтрери положил на лопатки дроу раскрытые ладони и уже откровенно ласкающим, протяжным движением провёл вдоль позвоночника, большими пальцами глубоко проминая крепкие мускулы по обе его стороны. И заскрипел зубами, когда едва ли осознававший это Джарлакс чуть заметно приподнял поясницу, явственно подставляясь под его руки.
Нет, не его. Того немого массажиста, чьё место без спросу занял убийца.
Калимшит вдруг иррационально уверился в том, что толстому Ахмеду суждена очень короткая жизнь. И смерть от изумрудного кинжала.
Представляя, как из длинной раны на горле ему на запястья хлынет кровь, Энтрери как-то упустил момент, когда его руки скользнули ещё ниже и уверенно огладили ягодицы тёмного эльфа. Сжали, царапнули легонько, скользнули кончиками пальцев между ними, словно примериваясь… и низкий, хриплый джарлаксов стон вознёс убийцу на такие вершины бешенства, какие прежде он не мог и представить. Человек едва сдержал себя, явственно ощущая, как по капле утекают последние силы – и с какой-то мазохистской увлечённостью вновь дразняще провёл пальцами по чувствительной тёмной коже, будто проверяя, не послышалось ли ему.
Не послышалось.
И от мысли, что его дроу кому-то ещё мог позволить такое, остатки разума рассыпались пылью, выпуская на волю жаждущего крови и покорности зверя.
«Всё, теперь ты уже не сбежишь… какое-то время,» – ещё успел подумать Джарлакс, прежде чем остальные мысли вышибло из головы тяжестью горячего жесткого тела, вдавившего его в поверхность массажного столика, пьянящим чувством собственного триумфа и бешеным, физически ощутимым взглядом убийцы. Успевший совершенно известись от вынужденной неподвижности дроу стонуще выдохнул и нетерпеливо выгнул спину, встречая натиск напарника с не меньшим исступлением.
Энтрери с наслаждением убил бы это чернокожее развратное чудовище. Непременно убил бы, медленно и мучительно… если б мог хоть на миг остановиться. Или хотя бы заставить себя сфокусировать взгляд на чём-то, кроме покрытой испариной, шелково поблескивающей кожи, перекатывающихся под ней мускулов, едва заметной впадинки под затылком, в которую так сладко впиваться губами, сильнее вцепляясь в край стола – иначе кошкой выгибающийся от этого тёмный эльф скинул бы обоих на пол.
Обласкавшую его затылок руку убийца едва заметил – но через мгновение изящные пальцы сжались, крепко стиснув растрепавшиеся волосы и пригнув его голову к эбеново-чёрному плечу, и Джарлакс, немыслимо извернувшись и сверкнув шалыми глазами, в которых не было и капли удивления, поцеловал его так жадно и требовательно, что калимшита через мгновение скрутила до муки сладкая судорога, а шум крови в ушах почти заглушил довольный вопль самого дроу.
Одна очень простая и крайне неутешительная мысль дошла до сознания обессиленно распростёршегося на спине напарника ассасина лишь через несколько минут. Энтрери открыл глаза и не по-хорошему задумчиво уставился на блаженно прижмурившегося тёмного эльфа.
– Ты знал, – без вопроса проговорил калимшит.
Джарлакс тихо утвердительно фыркнул вместо ответа.
– Я тебя ненавижу.
– Продолжай в том же духе, khal’abbil, – чуть слышно засмеялся дроу.
На воткнувшийся в столешницу возле самого его носа кинжал он обратил куда меньше внимания, чем на горячие шершавые губы, скользнувшие по краю острого уха мгновением позже.