Гордость якудзы. Глава 6

[buraku]

Название: Гордость якудзы
Автор: H.J. Brues
Категория: слэш
Жанр: драма с элементами юмора и экшена
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: пытки, насилие.
Примечания: для японских имён и слов я использовала систему Поливанова, deal with it. Я не знаю, переведу ли до конца, и как часто, но постараюсь сие не бросить... хотя переводить испанку, пишущую на английском, оказалось внезапно непросто...
Краткое содержание: Когда «смотрящий» Сигурэ Мацунага встречает Кеннета Харриса на скучной вечеринке, он увлекается светловолосым гайдзином с разными глазами. Сигурэ нравится, что Кен не только превосходно знает японский язык, но и разбирается в местных нравах, и даже в национальных боевых искусствах. Умения Кена в области кендо не самое его поразительное качество, самое поразительное - это страсть, скрывающаяся за хрупкой внешностью и разжигающая в Сигурэ небывалое желание, каждая их встреча столь же взрывна как и их матчи.

Сигурэ - опасный человек с опасной работой. Он пытается сохранить перемирие с Дайто-каи - своими ненавистными врагами - но на улицах неспокойно, и угроза тем, кого он хочет защитить, возрастает. Он может утверждать, что любит своего гайдзина, но прежде, чем обеспечить Кену безопасность, Сигурэ должен разобраться с враждебностью своих людей, найти среди них шпиона и главное, победить самого коварного противника - собственную гордость.

Глава 4

Глава 4.

Киносукэ придерживал дверь, пока Сигурэ выходил из машины. Стоящий на тротуаре Котаро демонстративно осматривал улицу в поисках возможных угроз. Мальчишка делал это столь усердно - и очевидно - что Сигурэ боролся с искушением закатить глаза.

Эта часть квартала красных фонарей Кабукитё находилась в опасной близости к территории Дайто-кай, однако на данный момент отношения с корейцами были спокойными, поэтому Сигурэ решил, что здесь достаточно безопасно и можно прихватить Котаро. Пусть парень начинает вникать в их каждодневные деловые операции. Всё же они не могли позволить себе расслабиться, так что Киносукэ тоже поехал на случай, если Сигурэ потребуется серьёзная поддержка.

Киносукэ уже далеко продвинулся на пути становления молодым лидером, а потому готовился нести ответственность за младших братьев, тех сатэй [9], которые будут у него в подчинении. Воспитание Котаро было отличной подготовкой, особенно потому, что тот святого мог свести в могилу. Котаро приехал в Токио из глубинки и в этом не было его вины, но иногда становилось невыносимо трудно не запихнуть его в ближайший поезд и не отправить обратно к коровам. Правда, намерения у него были благие, а желание учиться окупалось сполна... в основном.

Сигурэ постучал по крыше машины, и водитель отъехал от тротуара. Припарковаться на этих оживлённых улицах ночью было невозможно, особенно когда весь город решал покинуть свои кондиционированные убежища в поисках рискованных развлечений на тёмной стороне. Ирония заключалась в том, что для многих тёмная сторона была извращённой копией их обычных жизней: душные клубы были полны офисов, школьных классов и даже вагонов метро, скрупулёзно воспроизведённых вплоть до мельчайших деталей, разве что секретарши, школьницы и попутчицы совсем не возражали быть облапанными.

Он целенаправленно двигался сквозь море раздающих флаеры ребят, пытающихся заманить прохожих в ярко освещённые клубы. Невзирая на жару, немногие мужчины носили обычную одежду, и никто из них не работал в местных заведениях, ведь здесь у работников был определённый дресс-код. Большинство клиентов приходили в костюмах, многие приезжали сразу после работы, а некоторые всё ещё работали в каком-то смысле — многие корпоративные решения принимались на деловых вечеринках в дорогих кабаре и хост-клубах. Сигурэ мог только вообразить выражения лиц бухгалтеров, когда те проверяли названия на части чеков за представительские расходы.

— Какой из них, босс? — громко спросил Котаро.

Попытка пройти незамеченными провалилась. Деловые костюмы делали их более или менее невидимыми в толпе, но Котаро использовал слово, которое ни один офисный служащий в свой адрес никогда не услышит: «вакагасира». Это слово определяло место Сигурэ в иерархии верхушки банды.

Он едва не рассмеялся вслух, когда рука Киносукэ отвесила Котаро звонкий подзатыльник.

— Говори тише, чёртов пентюх! - прошипел Киносукэ.

У бедного парнишки аж глаза на лоб полезли.

— Ой! Простите, босс, — его скулы покрылись ярким румянцем, и он низко поклонился, извиняясь. Он выглядел как здоровый розовощёкий деревенский мальчик из сказки. Тот самый, который непременно навлекал позор на деревню своей всеобъемлющей глупостью. Сигурэ искренне надеялся, что после стольких вложенных в него усилий из Котаро выйдет толк. Или его сожрёт сказочный монстр, тем самым избавив их клан от кучи проблем.

Киносукэ подтолкнул расстроенного мальчишку вперёд:

— Просто не сачкуй. И не задавай глупых вопросов.

Несмотря на жёсткие интонации, Киносукэ не повысил голос, а после того, как он пихнул Котаро, его пальцы на мгновение сжали плечо паренька. Да, Киносукэ будет отличным лидером, строгим, но не жестоким. Таким должен быть отец, и многие из них понимали это лишь после присоединения к якудза.

Они наконец дошли до Хайхиру, о чём свидетельствовал силуэт туфельки на шпильке, мерцающий розовыми неоновыми огнями над входом. Это был один из мыльных домов [10] – бань-борделей – которые платили Синайава-гуми за защиту, однако конкретно это заведение являлось столь значимым из-за своего местоположения. Так близко к территории Дайто-кай каждый мелкий инцидент требовал проверки и переговоров с корейцами, чтобы избежать клановой войны. Именно поэтому Сигурэ лично ответил на просьбу о помощи владельца такого небольшого клуба как Хайхиру. Стоило признать, что даже маленькие бани имели очень приличный доход, которого хватало, чтобы предоставлять своим банщицам алиби: они нанимали служащего, и он отвечал на звонки от семей девушек, когда те звонили в «компанию», в которой работала их дочь.

Швейцар за дверью низко поклонился. Сигурэ, не теряя времени, направился сразу к регистратуре, а его люди равномерно разошлись и прикрыли спину босса.

– Пожалуйста, передайте Харада-сану, что пришёл Мацунага.

Мужчина за стойкой вскочил на ноги, чтобы как можно быстрее поклониться, и едва не скинул стоявшие на пластиковой столешнице секс-игрушки, небольшие фигурки и стопки листовки.

– Пожалуйста, проходите, Мацунага-сан. Хозяин ожидает вас.

Сигурэ с радостью оставил позади захламлённый холл. Клаустрофобию у него вызывало не несметное количество бесполезных прибамбасов, а переизбыток руководств, исписанных инструкциями для клиентов, уродливых алых запрещающих знаков и ярко украшенных меню с предлагаемыми услугами. На стенах не осталось пустого места, будто всё здание строили из принтерных распечаток.

Коридор выглядел чуть лучше, если не брать в расчет позолоченные рамки ростовых зеркал, и Сигурэ испытал отчётливое облегчение, войдя в хорошо освещённый офис Харады с голыми белыми стенами. На самом владельце была надета светлая льняная тройка, да и комната казалась прохладнее.

– Благодарю, что почтили присутствием моё скромное заведение, – поприветствовал их хозяин, поклонившись несколько раз.

Сигурэ готов был поспорить, что им рады, поскольку бордель не мог позволить полиции копаться в своём грязном белье. Разумеется, мыльные дома обходили законы о запрете полного проникновения в местах, предоставляющих секс-услуги [11], однако юридическую ответственность за происходящее нёс исключительно неаккуратный владелец, так что при возникновении проблем он обращался к якудза, как и большинство японцев. Якудза были единственным отлаженным механизмом в системе, под завязку забитой бюрократическими проволочками вселенских масштабов.

Харада жестом предложил им присесть и попросил принести напитки. Сигурэ подавил вздох – формальности отнимали кучу времени. С годами он становился менее терпеливым — возможно, потому, что на него сваливались новые обязанности, или потому, что он просто лучше понимал, что действительно важно. Хотел бы он быть гайдзином и сразу перейти к делу, не показавшись грубым. Только он об этом подумал, как перед его мысленным взором всплыла очень яркая картина, на которой его знакомый блондин с разными глазами оплетал Сигурэ ногами и целовался так, будто от этого зависела его жизнь.

Якудза еле удержался, чтобы не заёрзать на месте, и попытался подумать о чём-то другом, но картина сменилась на присланное Нишимурой фото, где американец с вызовом смотрел в объектив камеры. Кенсин выглядел ещё сексуальнее в рваной одежде и с творчески взлохмаченными волосами, подводка делала его глаза совершенно безумными. Так гайдзин больше походил на первое впечатление, которое оставил по себе у Сигурэ. Мужчина был робким, но нельзя было не заметить невероятное количество спрятанной в глубинах его существа энергии. Энергии, приручить которую и превратить в произведение искусства было под силу лишь его хрупким пальцам.

Сигурэ много раз рассматривал грубый набросок Кенсина, и его натренированный глаз твердил, что американец давно уже выше уровня просто хорошей техники. В уверенных линиях явно присутствовала личная подпись Кенсина. Рисование было языком, которым гайдзин владел столь же безупречно, как и японским, и Сигурэ очень хотел узнать все тона, окрашивающие его голос на обоих языках.

– Скотча?

Он встретился с вопросительным взглядом Харады и беззвучно выругался. Он очень надеялся, что пятничная встреча хотя бы отчасти удовлетворит его тоску по гайдзину, потому что тот превратился в отвлекающий фактор разрушительной силы. В работе Сигурэ подобное было непозволительной роскошью.

– Просто чай, благодарю.

Харада проигнорировал подчинённых Сигурэ. Их ранг был слишком низок, чтобы они стоили внимания, о чём свидетельствовал тот факт, что Сигурэ их не представил. Ничего личного, просто бизнес. Правила делового этикета везде одинаковы.

– Итак, Харада-сан, чем я могу вам помочь?

– Несколько часов назад у нас возникла проблема с клиентом.

– Постоянным?

– Консьерж раньше его не видел, а у него хорошая память на лица. Имя нам также незнакомо.

– Стало быть, он заплатил кредиткой.

– Да, кроме постоянных клиентов, так платят все.

Сигурэ кивнул. В Японии кредитные карты не получили такого широкого распространения, как в других странах, но в заведениях подобного рода они были единственной возможной подстраховкой на случай, если клиент вызывал проблемы.

– Мы предложили ему полный набор услуг, – продолжил Харада. Как понял Сигурэ, это включало сидячий массаж, оральный секс в ванне, полный массаж на надувном матрасе и секс на обычной постели. – Но парень заявил, что хочет только минет. Наш человек всё равно попытался продать ему полный пакет, но клиент настоял на своём, так что девушка – Кей – получила соответствующие инструкции.

Сигурэ уже представлял дальнейшее развитие событий.

– Полагаю, он передумал в середине процесса.

Харада кивнул:

– Знаете, так случается, и иногда мы идём клиенту навстречу, но этот не хотел ждать, когда заберут его кредитку и принесут новый чек на подпись. Тогда Кей отказалась заниматься с ним сексом, он взбесился, а у девушки не хватило сил противостоять мужчине.

Сигурэ глубоко вздохнул. Он ненавидел таких мужчин. Они не повышали голос при старших на работе или жёнах, но с проститутками всегда вели себя как свиньи. Для них плата за секс была единственной возможностью почувствовать себя лучше других и выместить скопившееся раздражение.

– Она не звала на помощь?

Харада пожал плечами:

– Мы стараемся игнорировать звуки, доносящиеся из комнат. Никогда не знаешь, чего захочет клиент в этом деле. Мы могли бы предпринять что-то позже, здесь только один выход, но ублюдок вырубил Кей, так что она не смогла никого предупредить.

– Сейчас она в порядке?

– Да, напугана и в синяках, но в порядке.

Что-то в словах Харады говорило Сигурэ, что тут скрывалось нечто большее. Имени проблемного клиента хватило бы для принятия определённых мер, к примеру, чтобы внести его в «чёрный список», но владелец посчитал нужным связаться с кланом Синайава, значит, у истории было второе дно.

Харада продолжил:

– Знаете, у нас работает много девушек-любительниц. Они полезны для бизнеса, свежая кровь, но им не особо нужна эта работа для выживания, так что если бизнес станет слишком опасным, они просто забьют на сумочки Прада и не вернутся «в дело», как они это называют.

– Вы хотите, чтобы мы нанесли этому мужчине визит и удостоверились, что он больше никогда сюда не явится. Я правильно понял?

Хозяин склонил голову:

– Мне жаль, что причиняю вам неудобства, Мацунага-сан, но он очень напугал Кей. Уверен, она бы мне ничего не рассказала, если бы мы не нашли её лежащей без сознания в комнате. Даже сейчас она утверждает, что сама виновата и оплатит нанесённый ущерб.

Сигурэ нахмурился. Угрожать этим девушкам оглаской было проще простого. Пусть ни одна из них не использовала своего настоящего имени, фото на правильном сайте достигало нужного эффекта. Может, ублюдок пригрозил кое-чем попроще и одновременно страшнее, допустим, физической расправой.

– Я бы хотел поговорить с Кей-сан, если вы не возражаете.

Харада нервно переступил с ноги на ногу.

— Я просил её остаться на случай, если у вас возникнут вопросы, но я не мог насильно остановить её, когда она решила уйти, — он поднял руки в беспомощном жесте. — Мне нечего было ей предложить.

Сигурэ на мгновение задумался.

— Её комната сейчас занята?

— Рабочая комната Кей?

Сигурэ кивнул, а Харада растерянно моргнул.

— Ну, уборки сегодня очень много, так что не думаю, что кто-то успел туда добраться.

— Это хорошо. Я хотел бы заглянуть туда, может, удастся узнать, что именно произошло.

— А, понятно, — Хараде явно не было понятно, но перечить якудзе он не собирался. — Я вас провожу.

Глава 5

Глава 5.

Стены комнаты, куда их проводил Харада, были облицованы плиткой, массивная ванна ярко-розового цвета доминировала над окружающим пространством. Рядом лежал столь же несуразный надувной матрас, а покрытую полотенцами кровать задвинули в дальний угол будто впопыхах.

Сигурэ подумалось, что в обычном прибранном состоянии помещение выглядело бы чуть лучше, но только без огромного розового надувного матраса в центре. Ну что ж. Клиенты сюда в любом случае приходили не ради любования изысканным интерьером.

– Ни хера себе бардак, – Киносукэ пнул носком ботинка розовую пластиковую бутылочку. Та, оставляя за собой след розового геля, столкнулась с другой, меньшего размера и наполненной прозрачной жидкостью. Смазка.

Другие туалетные принадлежности с парой полотенец были разбросаны по полу, а маленькая пластиковая полочка – опять же розовая – лежала под единственным имевшимся в наличии зеркалом, покрытым красивой сетью трещин.

– А это что? – Котаро вертелся вокруг будто сломанного предмета мебели. – Держатель для полотенец?

Сигурэ постарался не рассмеяться.

– Я бы на твоём месте это не трогал.

– Это такой стул, Котаро, – Киносукэ сам едва не ржал.

– Стул? – наклонил голову Котаро. – Он вверх ногами что ли?

– Не-а.

– А, он сломан.

– Не сломан.

Котаро уставился на Киносукэ.

– Но на этой дырке сидеть нельзя! Зад будет болтаться в воздухе!

– Именно так и задумано, Котаро.

Парнишка непонимающе моргнул, и Киносукэ, положив руку ему на плечо, терпеливо пояснил:

– Видишь место под сиденьем, похожее на небольшой тоннель?

Котаро кивнул, и Киносукэ продолжил лекцию:

– И ты видишь, что там достаточно места для, скажем, девушки, чтобы засунуть внутрь голову, как раз под сиденье.

Котаро нахмурился.

– Зачем ей подставлять лицо под задницу какого-то чувака?

Сигурэ отвернулся, иначе расхохотался бы в голос. В образовавшейся тишине он почти слышал скрип шестерёнок в голове паренька.

– О, – когда Сигурэ почти отчаялся, тот пришёл к какому-то выводу. Выражение отвращения на лице мальчишки было бесценно. Он отдёрнул руку от розового стула так резко, что Киносукэ сложился пополам от хохота. Даже Сигурэ тихо рассмеялся.

– Это мерзко, – воскликнул Котаро, его щёки горели алым. Киносукэ похлопал его по спине, продолжая ржать.

– За работу, ребятки, – призвал их к порядку Сигурэ, хотя они явно услышали окрасившую его интонации улыбку. Скоро мужчины уже обстоятельно проверяли комнату в уютном молчании.

В помещении было полно штучек-дрючек всех размеров и цветов, но розовый явно превалировал. Именно поэтому маленький металлический кружок привлёк внимание Сигурэ: в море розового сочетание серебряного и чёрного бросалось в глаза.

Ещё прежде, чем он поднял его с пола, Сигурэ понял, что это было. Он видел достаточно бандитских значков, чтобы узнать такой с первого взгляда. Охвативший девушку страх стал ему совершенно понятен.

– Что вы нашли, босс?

Сигурэ покрутил значок в пальцах так, чтобы Киносукэ смог увидеть геометрический рисунок герба. Юноша побледнел, узнав парные мечи, символизирующие длинный меч в названии вражеской корейской банды Дайто-кай.

– Неудивительно, что девчонка так напугана, – сказал Киносукэ. Даже если для обычных людей значки группировок были все на одно лицо, любой бы понял, что значок принадлежит клану якудза.

– Да. Вероятно, он сильно надавил на неё, ведь находился на чужой территории.

Громкий стук заставил их обоих синхронно обернуться – Котаро вылез из-под кровати, потирая макушку.

– Итай, – проворчал он.

– Было бы вообще не больно, если б ты был внимательнее, - ругнулся Киносукэ. – Какого чёрта ты делал под постелью? Искал глазок?

Котаро зарделся и с обиженным видом помахал перед носом Киносукэ зажатым в руке предметом.

– Зачем ты тыкаешь в меня оберегом? Я что, похож на злого духа?

Сигурэ рассмеялся от раздражённого рыка Котаро. Он пожалел паренька и с наигранным интересом спросил:

– Это было под кроватью?

– Да, босс, – Киносукэ удостоился косого взгляда. – Я подумал, что это может оказаться важным.

Сигурэ неопределённо хмыкнул и получше рассмотрел цветочный орнамент. Выглядело знакомо, что его не удивило. Все храмы продавали обереги дюжинами для защиты носителей от любого мыслимого зла, из-за чего маленькие мешочки походили друг на друга как две капли воды и могли принадлежать кому угодно. При определённой доле везения можно было выяснить, в каком именно храме купили конкретный оберег, но это имело смысл, только если точно знать, чей он.

Сигурэ положил оберег на постель.

– Оставим здесь на случай, если Кей-сан вернётся за ним.

Котаро расстроился. Ему ещё предстояло научиться прятать свои эмоции, но Сигурэ понимал, что тот просто ребёнок, и захотел смягчить удар.

– Но запомни узор, он мог принадлежать нашему клиенту.

– Хорошо, босс, – Котаро явно был рад оказаться полезным. Сигурэ заметил, как странно посмотрел на него Киносукэ, но молодой человек быстро отвёл взгляд. Наверно, он посчитал, что босс размяк. Пока Дайто-кай не считали также, Сигурэ не сильно возражал.

Глава 6

Глава 6

Сигурэ закатил глаза при виде новенького алого Кадиллака, припаркованного перед входом в Сильвано, который с давних пор стал местом для деловых встреч на нейтральной территории двух враждующих банд.

Их выбор итальянской кухни был столь же обыденнен, как и приверженность Хийори Онга определённой марке машин. Сигурэ уже не в первый раз задумался, что же так привлекало японских якудза в американской мафии. Уж точно не лоск, хотя стоило признать, что Кадиллак CTS блестел ярче, чем столь любимые главой Дайто-кай громоздкие лимузины.

Сигурэ было плевать на фильмы Копполы, фетучини и американские седаны, но он понимал, что выставление напоказ предметов роскоши было очередным более или менее изящным способом демонстрации власти. Именно поэтому его водитель пристроил их Мерседес Е350 сразу за Кадиллаком, и его лаконичный чёрный силуэт выставил алую машину вычурной, едва ли не игрушечной.

Киносукэ и Синья осмотрели улицу и открыли ему дверь, хотя прекрасно знали, что при свете дня Онга ничего предпринимать не будет. Времена открытой войны миновали. Правила, установленные для подобных встреч, служили ещё одной гарантией безопасности и гласили, что смотрящие имели право привести с собой только двух людей и водителя для рандеву в общественном месте. Никакого оружия, хотя они не обыскивали друг друга: подозревать членов другого клана в бесчестии и нарушении данного слова считалось серьёзным нарушением этикета. Времена, может, и поменялись, но многие якудза до сих пор ставили гири [12] выше любых ценностей и амбиций. По крайней мере, это касалось старой гвардии, а Сигурэ хотелось верить, что своих подопечных он воспитывал в соответствии с кодексом чести, который современной молодёжи казался атавизмом.

Синья шёл впереди как огромная скала, его шрам и короткий ёжик на голове открыто заявляли миру, кто он и откуда. Когда этот здоровяк был рядом, нужда в значках отпадала. Избавиться от первого произведённого им впечатления было сложнее, чем от заразной инфекции. Сигурэ на его фоне выглядел ряженым бандюганом, а Киносукэ — малолетним уголовником из банды байкеров-босодзоку. А поскольку именно ими они по сути и являлись, Сигурэ не считал это проблемой, особенно потому, что встречались они с самым безвкусно одетым якудза в стране. Как только они сядут за стол Онги, ни у кого не останется сомнений в том, с какой именно стороны тюремной решётки их разношёрстной компании следует взирать на мир.

Сильный аромат чеснока и помидоров окутал их, стоило им переступить порог. Сильвано был одним из тех аутентичных маленьких ресторанчиков, которые так нравились японцам. Будто тематический парк, наполненный идеально скопированными деталями. Слишком идеальный, чтобы быть настоящим.

Сигурэ сразу же заметил Онгу – чёрт, его не заметил бы только слепой, потому что под белым пиджаком кореец носил гавайскую рубашку. Выбранный ими стол располагался у дальней стены, что давало хороший угол обзора и стратегически удобный доступ к чёрному ходу и выходу на кухню. Двое подручных Онги по сравнению с ним были одеты скромно словно парочка служащих, если бы служащие ходили без галстуков, с расстёгнутыми верхними пуговицами на рубашках и слишком длинными волосами. Да и вели они себя вызывающе.

– Эй, люди в чёрном наконец-то явились! – поддразнил Онга. Сигурэ точно знал, что они прибыли вовремя, так что даже не собирался смотреть на часы. Он кивнул корейцу и подчёркнуто проигнорировал его парней.

– Хотели дать вам достаточно времени для проверки этого столика на противопехотные мины.

Его разговоры с Онгой всегда были полны подобных подтруниваний, и их обоих более чем устраивало поддерживать взаимную враждебность не выше такого уровня. Иногда им удавалось от всего сердца посмеяться, так что ситуация для всех была выигрышной. Кореец усмехнулся и указал на стул перед собой:

– Присаживайся, Мацунага-сан, а то у меня уже шея затекла, – он театрально огляделся и добавил: – а завсегдатаи и вовсе на грани нервного срыва.

Сигурэ сел, его ребята заняли места по бокам. Официантка с вымученной улыбкой раздала им меню и судорожно поклонилась. Они была миниатюрной и милой, и разумеется, Онга не упустил шанса пофлиртовать.

– Что посоветуешь, сестрёнка? Как видишь, мы все здесь большие мальчики, - затем он наклонился и шепнул: – Мы также немаленькие в местах, которые ты не видишь, если понимаешь, о чём я, так что удовлетворить нас непросто.

Боже. Как тонко. Девочка выдавила улыбку, и судя по тому, как она заикалась, к сомнительным комплиментам со стороны якудза она ещё не привыкла.

– Неаполитанская пи-пицца очень хороша, сэр.

Онга ударил по столу ладонью, заставив официантку дёрнуться.

– Значит, будет пицца. На шестерых, и ваше лучшее вино.

Сигурэ приподнял бровь, но кореец махнул рукой:

– За мой счёт, Мацунага-сан, так что позволь мне выбирать.

Он пожал плечами, собрал меню со своей стороны стола и протянул их девушке. Та одарила его искренней улыбкой, забрала меню и исчезла за дверями на кухню. Онга покачал головой.

– Чёрт, как у тебя это получается? Как бы я ни старался, все их улыбки достаются тебе.

– Дело в костюме.

Кореец рассмеялся.

– Ага. Им кажется, что у тебя траур, и они преисполняются жалости.

– Женщины – существа сострадательные, – согласился Сигурэ и направил разговор в нужное русло. – И хрупкие.

Онга был достаточно умён, чтобы заметить перемену в его тоне.

– Это точно. Очень часто они нуждаются в защите.

Сигурэ кивнул.

– Они должны всегда быть в безопасности. Причинивший им даже малейшую боль мужчина не имеет права называться таковым.

Кореец сощурился.

– Этому я учу своих людей, Мацунага-сан, и я никогда не отношусь к женщинам иначе как с уважением.

Многие женщины поспорили бы с понятием Онги об уважении, но они с Сигурэ друг друга поняли. Они молчали, пока официантка убирала стаканы для воды и открывала вино. Сначала она налила алкоголь только Онге, ожидая его одобрения.

– Хмм. Очень хорошо, сестрёнка. Давай-ка налей и этим милым джентльменам.

Сигурэ еле сдержал смешок: его редко называли "милым джентльменом". Видимо, Онга пытался доказать, каким учтивым может быть. Похоже, до корейца не доходило: хотя Сигурэ и пошутил ранее про свой костюм, правда заключалась в том, что покуда Онга одевается и ведёт себя как низкосортный бандит, ни одна приличная девушка не удостоит его повторным взглядом. У него на лбу будто написали "корейский шалопай", и никакая обходительность ему не поможет. Сигурэ в данной области имел огромный личный опыт, однако ему повезло, у него была Ойонэ, которая с упорством добермана тыкала его носом в каждую ошибку в одежде, манерах и речи.

Их бокалы наконец были наполнены розовым вином, а в тарелках лежали жирные куски пиццы, и Сигурэ от такого дуэта едва не выворачивало наизнанку. Западную пищу он не любил, на его вкус та была либо чересчур солёной, либо чересчур сладкой, но в его персональном чёрном списке пицца занимала первое место. Кому треугольник размякшего хлеба с жирным сыром и ещё более жирными сладкими жареными помидорами мог приносить удовольствие? Разве что Онге. Вероятно, убойные дозы чеснока напоминали ему вкус родной корейской кухни.

Несомненным преимуществом пиццы было то, что есть её разрешалось руками. Он не мог даже представить, что сотворили бы головорезы Онги с серебряными столовыми приборами, попади те в их мясистые лапы.

– Угощайся, Мацунага-сан, нет ничего отвратительнее остывшей пиццы.

Он едва не содрогнулся от мысли о застывшем сыре. Его люди также ждали, когда он начнёт есть, так что он глубоко вдохнул и взял свой кусок с тарелки. Сквозь какие только тернии не приходится продираться боссу ради своего клана.

К счастью, итальянский энтузиазм корейцев не распространялся на десерты, и они перешли к старому доброму саке. Что ж, карты на стол. Пришло время пройти сквозь пламя и узнать, получится ли избежать ожогов.

– Онга-сан, знаком ли ты с мыльным домом под названием Хайриру?

Кореец кивнул:

– Я знаю, где он, – что означало, что Онга знает, на чьей территории стоит баня и почему ему не следует знать ничего, кроме названия и адреса заведения. О да, они отлично друг друга понимали.

– У нас произошёл небольшой инцидент, – продолжил Сигурэ. – Уверяю, ничего такого, с чем бы мы сами не справились, но я подумал, что нам сначала стоило бы это обсудить. Дело дурно пахнет.

Вот теперь кореец весь подобрался. Сигурэ пересёк опасную черту, они оба это понимали. Он не мог обвинять корейцев открыто, если не хотел начать войну, но должен был удостовериться, что виновный будет найден и наказан. Поэтому Сигурэ сделал вид, что верит, будто кто-то хочет подставить Дайто-кай.

– Клиент избил одну из девушек и сбежал, однако в комнате мы обнаружили это, – пояснил Сигурэ и положил найденный в комнате Кей значок на стол. Парни Онги выглядели, как застигнутые врасплох совухи, их глаза сначала округлились от удивления, а затем сузились в бешенстве, но они оказались достаточно натренированными, чтобы посмотреть на своего босса прежде, чем раскрывать рты. И их босс доказал, что никто не становится смотрящим во влиятельной банде просто за красивые глаза.

– Хмм. Они воспользовались лейтенантским значком. Ловко, – задумчиво сказал он. Ни единым жестом он не выдал, что собирается дотрагиваться до значка, хотя его ребяткам явно этого хотелось. – Краденая кредитка?

– Да. Принадлежит Тояме Макото, женатому служащему с двумя детьми. Его фото работникам Хайхиру также незнакомо, – ответил Сигурэ, выжидательно уставившись на корейца.

Онга посмотрел Сигурэ в глаза.

– Это мог быть розыгрыш, к примеру, этих чёртовых детишек-босодзоку, но я в любом случае этим займусь.

Именно это Сигурэ было нужно, так что он поднялся, заканчивая встречу.

– Благодарю за вкуснейший ланч, Онга-сан, – он сделал ударение на слово «вкуснейший».

– Всегда пожалуйста, – с ехидной усмешкой ответил кореец. – Всегда приятно видеть твоё выражение лица, когда ты ешь пиццу.

Вот ублюдок. Парни Онги захихикали как гиены, и Сигурэ почти слышал, как заскрежетали зубами его люди. Так дело не пойдёт.

– Не, дружище, тебе меня не обмануть, – миролюбиво отозвался он. – Уж я-то знаю, что ты каждый раз выбираешь Сильвано, потому что их скатерти по цвету сочетаются с твоей машинкой.

Онга хмыкнул и довольно надулся при упоминании своей гордости и отрады. Сигурэ сделал несколько шагов к выходу и добавил:

– Слышал, эту модель теперь собирают в Шанхае. Нам всем следует взять с тебя пример и поддержать отечественного производителя.

Он не обернулся, чтобы посмотреть, как застывает улыбка у Онги на лице. Его ребята дождались, пока они все не сели в Мерседес, и лишь тогда разразились смехом. Ага, в Синайаве умели оставлять за собой последнее слово.

-------------------------------

Примечания

[9] В якудза все кёдай — братья, «приёмные дети» оябуна. Сатэй — младшие братья, так называют новичков, однако поскольку возраст братьев отсчитывается от вступления в семью, старшие братья приходятся младшими более матёрым членам клана. В общем, очень большая семья. Интересно, что «приёмной матери» у них нет, только сёстры.

[10] С 1956 г. проституция в Японии юридически противозаконна, хотя различные лазейки, либеральное толкование закона, а также вялое правоприменение позволили ей процветать и получать, по оценкам, около 2,5 трлн. иен в год. Современная секс-индустрия в Японии использует множество названий. Например, бани, массажные салоны, различные клубы. «Мыльные дома» официально публичными домами не являются. С юридической точки зрения Закон о бизнесе, затрагивающем общественную нравственность, определяет «бани» как «места, в которых представители обоих полов могут собраться для встречи».

[11] Статья 3 Закона «О проституции» от 1956 г. гласит: «Никто не может заниматься проституцией или становиться клиентом проституток». Однако определение проституции в Японии строго ограничивается совокуплением. Это означает, что оральный секс, анальный секс и другие не коитальные виды половых актов являются легальными. Позиция владельцев «бань» заключается в том, что они сдают комнаты банщицам и понятия не имеют о том, что там происходит дальше. Заведение взимает плату только за вход.

[12] гири одно из пяти основополагающих понятий для определения менталитета и социальных отношений в японском обществе, и на другие языки не переводится целиком. Это чувство долга, выражающееся как материально (обязательными подарками и ответными подарками), так и нематериально (долг чести, к примеру, невыгодные решения).