Франкенштейн Бойла поразил меня... очень.
мыслей пстоНачну с того, что с театром у меня отношения сложные. В детстве меня часто водили на балет, язык движений и музыки я воспринимаю, наверно, лучше всего прочего сценического. Может, дело привычки или предрасположенности, может, своеобразного культурного рациона. Как родители кормят детей определённой едой, обучая их вкусу, так и в области искусства существуют как диеты, так и переедание. Это я по собственному опыту знаю. Однако театр - это слишком личное и субъективное, начиная со сценария и заканчивая актёрами. Как говаривал Станиславский: "Театр есть искусство отражать жизнь". А жизнь у каждого своя, пусть и одна на всех.
Меня резанул сценарий, точнее, внутренний ритм самой постановки. Идеи, вложенные с некоторые действия, слова, и редкие шутки прекрасны, но в них нет гармонии, некоего равновесия. Мысль дать голос Созданию и провести его от состояния младенца к полноценной личности всеми журналами и газетами Великобритании воспета настолько, что я могу лишь скромно согласиться. Обидно лишь, что роль книг вышла плоской, а уроки слепого старика чересчур бессистемными. Получается, что социальное перевешивает духовное, а добро, хранящееся в написанных историях и романах, всего песчинка по сравнению с окружающим миром. Давать Мильтона тому, кто не читал Библии, сродни мартышке с гранатой. И раскрыть всю глубину отношений Создателя и Создания только в последнюю минуту одной фразой, ведя к ней половину спектакля едва зримо, чтобы после сразу закончить. Будто эволюция монстра достигла кульминации. Нет тут кульминации, вообще, повествование крутится как бесконечное колесо, кое-где проскальзывающее, а в других местах застревающее.
Только всё искупается тем, что Бойл заставил делать двух главных актёров. Сходящий с ума под весом гордыни и гениальности Франкенштейн и его творение, скользящее всё время вниз и убивающее потому, что так делают люди. "Рождение" на меня произвело впечатление, как и первые попытки Создания сойтись с людьми. Это настолько откровенно и интимно, что порно нервно курит за дверью. Созданию дали одежду, чтобы он прикрыл тело, обучили писать и читать, чтобы облачить разум знаниями, а эмоции и чувства словами, но его душа и сердце всегда обнажены.
У Создания не отсутствует ни чувство прекрасного, когда он любуется невесткой старика или мечтает о спутнице, ни моральный компас, почему же он сам впитывает ненависть, разрушение, ярость вместо любви, о которой знает? Можно ли подобное оправдать одиночеством? Жаль, что на некоторые вопросы ответа я так и не дождалась.